– чего еще желать?
Таким образом мы читали и даже перечитывали «Повести Белкина» и другие произведения Пушкина, многие повести Гоголя, Диккенса, Достоевского, историческую литературу, читали «Илиаду» и «Одиссею» (после чего на одной из стен у нас появился нарисованный фломастером Одиссей с большим шлемом на голове). Периодически мы перечитываем для наших малышей что-то совсем детское, но в основном, что бы мы ни читали, всё это – действительно хорошее чтение и это действительно интересно читать. Интересно совсем не только детям, но и мне самой. Это оказывается для меня развлечением, отдыхом, радостью. Хорошую литературу всегда интересно перечитывать. Многое из зарубежной детской литературы я открываю для себя впервые – и тогда наравне со своими детьми я жду вечера, когда смогу узнать, «что же было дальше». Это здорово – когда время укладывания детей оказывается не очередным тяжелым заданием многодетного материнства, которое подразумевает необходимость укладывать малышей в течение многих лет подряд, а вот таким отдыхом.
После беготни насыщенного дня такое чтение – возможность посидеть, расслабиться. Кресло стоит около кровати того малыша, которому сейчас год-два-три. Книга в одной руке, другая мамина рука – у малыша на головке. Или малыш может быть у мамы на коленях. Чем младше ребенок, тем легче он засыпает, именно физически ощущая мамино присутствие.
Эббот Хэндерсон Тайер. Сон.
Мы читаем не так много – примерно в течение получаса. Обычно ребенок до четырехлетнего возраста засыпает к концу этого времени. Старшие дети просят «почитать еще» – но я, как правило, отказываюсь. Чтобы появилась эта просьба, я останавливаю чтение не на каком-нибудь описании, а «на самом интересном». Часто это делает сам автор, завершая главу неожиданным поворотом событий. И у детей появляется мечта – вот такая, легко выполнимая и, можно сказать, высококультурная: дочитать книгу. Если дети хотят подольше поиграть, не хотят идти в душ – что означает «мы не хотим ложиться спать», – у меня одна угроза: мы не успеем почитать. И дети вспоминают о том, что впереди их ждет самое интересное, и торопятся поскорее лечь.
Мамина молитва
После того, как я закрыла книгу, дети двух-пяти лет уже спят. Те, кто постарше, конечно, уже усталые, но всё еще под впечатлением от прочитанного. Теперь задача – уложить и их или всех, если не заснул никто. Я остаюсь в комнате, но свет выключаю. Говорю: «Я не буду уходить, побуду с вами и помолюсь». И обычно дети просят почитать и молитвы вслух.
Свет погашен, зажигаю свечу – и читаю псалмы вслух
Я очень люблю Псалтирь. Когда у меня было всего двое малышей, мне было трудно найти время для подобного чтения. Но теперь я читаю эту чудесную, утешительную книгу, когда укладываю детей. Свет погашен, зажигаю свечу – ее огонек не только настраивает на молитву, но и успокаивает детей. Читаю псалмы вслух, нараспев, негромко. От подобного чтения обычно засыпают и старшие дети. Но при этом дети слушают песни царя Давида, и удивительные образы этих песней, слова, которые формируют отношение к жизни, фразы, ставшие частью всей мировой культуры, а главное – обращенность царя и пророка к Богу – всё это дети впитывают «как губка». «Записывают на подкорку». Под эти слова они засыпают. Обычно это происходит к концу одной «славы».
Моя мама часто, уложив нас спать, сама вставала на молитву. Один из ярких образов моего детства – это горящие лампады перед иконами в серебряных окладах и мама, которая молится за нас. И я знала, что мама «поручила» нас всех Господу, Богородице. Конечно, я тогда не думала о таких вещах. Скажу больше – я воспринимала наши общесемейные молитвы, невероятно длинные, с полным вычитыванием всех возможных правил, как весьма тягостную повинность (именно поэтому в своей семье мы сократили вечернее общесемейное правило буквально до десяти минут). А вот мамина молитва казалась, наоборот, какой-то радостью, уверенностью, как будто предстоянием – предстоянием за нас, за детей – перед Богом.
При этом я никогда не говорю детям: «Пора заканчивать чтение, потому что надо еще помолиться». Если поставить вопрос так, то получится, будто молитва – это препятствие на пути к удовольствию от чтения. Будто именно из-за молитвы мы перестали читать, да еще и остановились «на самом интересном». Дети воспримут ситуацию, несомненно, именно так. А что может быть страшнее, чем когда молитва для детей оказывается противоположностью радости? Или слова «Ох, опять молиться»… Поэтому время окончания чтения знаменует у нас либо конец главы, либо – время, например 22:00. То есть «независимое обстоятельство». А молитва получается – когда читать в любом случае «запрещено», это уже личное дело мамы, которая не хочет оставить своих деток засыпать одних в темноте и поэтому решила помолиться не в своей комнате, а при детях. В пост, во время подготовки к Причастию или в других подобных случаях и папа, и мама читают службы, каноны, акафисты – точно так же, вполголоса при свече. И дети так же потихонечку засыпают.
Такие «неколыбельные» колыбельные
Когда учила древнегреческий, ежедневно пела церковные песнопения на греческом в качестве колыбельных для детей
Редко, но бывает, что и к концу чтения Псалтири дети не заснули, даже самые младшие – это если они долго спали днем или если очень возбуждены. Тогда наступает время для классики жанра – пения. Колыбельные, коих бесчисленное множество, любые «грустные» – минорные, успокаивающее песни, снова – молитвы. Иногда душа так просит петь, что сама не замечаю, как дети давно спят, и продолжаю петь и петь. Но всё же, представляя всю пользу пения на ночь как усыпляющего средства и прекрасного, весьма действенного способа музыкального воспитания малышей, я, тем не менее, не всегда в восторге от этого зачастую бесконечного пения. И к тому же всегда стремлюсь совместить что-нибудь с чем-нибудь, два в одном, четыре в одном… Поэтому на тот случай, если дети не заснули после чтения и Псалтири, у меня подготовлена какая-нибудь песня, которую я хочу выучить. Для этого приходится
Добавить комментарий